Лучшие страхи года - Страница 97

Прежде чем покинуть место нашего захоронения, я накрыл голову Элви полотенцем и вооружился зазубренным горлышком разбитой пивной бутылки.

— Я вернусь, Элви, — сказал я самому старому своему другу. — Я не собираюсь оставлять тебя здесь.

* * *

Хоть и совершенно изможденный, я был почти что в хорошем настроении. Несколькими минутами раньше смерть, казалось, уже поджидала за углом. А сейчас мне выпал шанс побороться. Мне, без сомнения, придется пуститься в бега: у Роди длинные руки, и если я, живехонький, объявлюсь где бы то ни было, он вряд ли отнесется к этому благосклонно.

Чтобы нас не заметили с пляжа, мы двигались под прикрытием высокой травы, придерживаясь змеившейся среди листвы утоптанной тропки. Я позволил девочке вести нас, изо всех сил стараясь не отставать. То и дело спотыкаясь, я тревожился, не поджидают ли нас на этой тропе сюрпризы.

Хотя девочка выглядела измученной, прыти в ней оказалось на удивление много: чтобы убедиться, что берег пуст, она часто взбегала вверх по дорожке. Если я слишком сильно отставал, она бежала обратно ко мне, цепко хваталась за мой указательный палец и тащила вперед.

Вдруг, в момент, когда девочка была далеко впереди, заросли стали более густыми, непроходимыми. Я свернул на боковую тропку и, не успев понять, что случилось, снова оказался на пляже. Красноречивое гудение бессчетного множества мух наполняло воздух. У воды я увидел три темных холмика, каждый из которых был накрыт густым облаком насекомых.

Я успел опознать только один из трупов: все они были зарыты по шею слишком знакомым способом. Роди можно было сразу узнать по татуировке на шее, изображавшей осьминога. Из его лба торчала бугельная пила — будто кто-то бросил свое страшное дело на полдороге. Другие тела, думаю, принадлежали Торнтону и Суэйну. Кровь была везде, и меня немедленно затошнило.

Но я ничего не сказал, пока не увидел остов «Райского торта». Самый крупный обломок судна воткнулся носом в песок, подобно самолету, не вышедшему из пике. Более мелкие фрагменты, включая наш незаконный груз, были разбросаны по пляжу. Пилюли усеяли песок красными и белыми точками, насколько хватало глаз. Что бы с нами ни случилось, Роди не имел к этому отношения. И у меня появилось чувство, что конкуренты тут тоже ни при чем. Но разумного объяснения не было.

— Все это мне снится, — сказал я себе.

А потом почувствовал, как маленькая рука вцепилась в мою брючину. Широко распахнутые глаза снова умоляли меня, настаивали, что надо двигаться дальше.

* * *

Вернувшись назад, под защиту зарослей, мы стали взбираться вверх по круче, не сводя глаз с тропы. Вскоре трава и кусты начали уступать место каменистому склону, попадались валуны размером с автомобиль. Выдохшись, я остановился и повернулся, чтобы бросить взгляд назад. С высоты я увидел, что «побережье» на самом деле было оконечностью либо узкого острова, либо длинного полуострова. Травянистый гребень сбегал вниз с холма, разделяя две полоски пляжа. Я восемь лет ходил матросом вдоль Восточного побережья, но, совершенно точно, эти берега мне не были знакомы.

Девочка теперь двигалась заметно медленнее — через самые большие валуны ей приходилось перелезать. Ветер здесь дул ощутимо сильнее, вихрясь между огромными камнями. Когда мы подошли к последнему нагромождению скал, я услышал отдаленный плач. Сначала я решил, что это чайки. Девочка немедленно сжалась в комок в щели между валунами, жестом велев мне последовать ее примеру. Немного подумав, я решил, что звук слишком низкий для птицы.

— Что это? — спросил я девочку, упав на колени.

Она прижала к моим губам грязную ладошку. Девочку трясло, она не могла сдвинуться ни на дюйм, но указала мне на расширяющийся конец щели. Я пополз вперед на четвереньках, все еще не понимая, от чего прячусь.

С новой точки обзора я наконец сумел определить, что мы на острове. Склон резко понижался, переходя в усыпанный валунами пляж. Местность была здесь гораздо более суровая, чем та, где мы с Элви и Микки оказались в плену. Вопли стали куда громче.

Я присмотрелся более внимательно — и вдруг понял, что пляж буквально усеян человеческими головами. Меня осенило, когда я заметил волосы — у некоторых на океанском ветру мотались длинные пряди. Одни пленники раззявили рты в постоянном крике, другие либо спали, либо были мертвы.

— Боже, — выдохнул я, ошеломленный открывшимся зрелищем. А затем увидел мальчика.

Он ходил между рядами голов у кромки прибоя. В руках он сжимал сломанное весло, которым с отсутствующим видом лупил по тем несчастным, что оказывались у него на пути. Следуя за ним, волны вздымались вдвое выше, захлестывая некоторые из вопящих лиц.

Я с трудом поднялся на ноги и сжал ослабевшие пальцы в кулаки. Девочка немедленно схватила меня за руку и потянула назад в укрытие. Далеко внизу, на краю пляжа, мальчик взмыл в воздух, держась линии прибоя.

Сначала он плыл в нескольких футах над поверхностью песка, отбросив весло и раскинув руки. Не обращая внимания на ветер, он поднимался все выше, а стоны становились все громче. Волны бушевали все яростнее, и многие из пленников скрылись под водой.

Мальчик теперь был высоко над нами, он почти касался облаков, но нас, похоже, не замечал. Вместо этого он обратил взгляд к океану. Там, почти потерявшись в бушующих волнах, болтался рыбацкий кораблик, ненамного больше «Райского торта». Его мотало, крутило в водоворотах и несло все ближе к зубцам полузатопленных скал.

— Не могу на это смотреть, — сказал я девочке, но обнаружил, что отвернуться тоже не в состоянии.