Лучшие страхи года - Страница 81

По крайней мере, так пишут в туристических буклетах. А я просто зову его домом.

Главное же, что у нас тут есть узлы внутри узлов. Это как-то связано с фракталами, но я ничего в этом не понимаю, так что лучше спрашивайте у Мандельброта. Суть в том, что некоторые места в нашем городе оказываются еще более запутанными, чем остальные. Этот квартал, например. А особенно — моя контора. В моей конторе просто куча измерений.

А чем больше у вас измерений, тем больше дверей.

* * *

За книжным шкафом у меня есть люк. Я открыл его и подтолкнул Байрона к лестнице, ведущей в подвал.

— У вас там потайной ход? — спросил голем. Голос у него был, как у маленького ребенка, только грубый очень.

— Восемьдесят девять потайных ходов, — ответил я. — По крайней мере, столько я насчитал в прошлый раз.

— Тут темно. Не люблю темноты.

— Ты пока здесь постой, а я пальто возьму.

Я снова поднялся по лестнице и снял пальто с крючка. Когда я выглянул наружу, к баррикаде стремительно направлялись два автомобиля без номеров. В отличие от обычных полицейских машин на колесах, эти были шагающими.

Первым автомобилем оказалась простая проржавевшая колымага с негнущимися стальными ногами и свисающим сверху фонарем. Из нее вылез широкоплечий зомби с матюгальником. Переговорщик. Значит, копы считают это осадой.

Второй машиной оказался «кадиллак». Уж он-то был не простым и не ржавым. Ног у него было не меньше, чем у сороконожки, и он перегородил собой всю дорогу от одного бордюра до другого. Он выглядел обтекаемым, словно кит, и таким же огромным. Машина для великана. Стекла были тонированными, но водительское окно оказалось чуть-чуть приоткрытым. Сквозь щель я успел заметить пару уставившихся прямо на меня огромных красных глаз.

Зомби-переговорщик поднес матюгальник к тому, что осталось от его губ.

— ВЫДАЙТЕ НАМ МАЦЕРАТОРА! МЫ ЗНАЕМ, ЧТО ОН ЗДЕСЬ! ПОМОГИТЕ НАМ, И ВАС ОТПУСТЯТ!

Отпустят. Как же. Можно подумать, я поверю чуваку, который обматывается клейкой лентой, чтобы не вывалились кишки.

И опять же: Мацератор. Вот почему копы так рвутся повязать голема.

* * *

B этом городе было полно серийных убийц: Джози Доу, доктор Потрошитель, братья Скальпосниматели. Но их карьера оказалась недолгой. Здесь серийных убийц ловят быстро: хотя с дедукцией у зомби неважно (у них же каша вместо мозгов), из них получаются потрясающие судмедэксперты. Покажи зомби труп, и первым делом он его обнюхает. А вторым — сообщит имя и адрес убийцы.

Но поймать Мацератора им так и не удалось.

Первую жертву Мацератора нашли в прошлом году у железнодорожной развилки. Мужчина неизвестной расы был найден разбросанным на участке в три квадратные мили. После этого Мацератор убивал еще двадцать раз. Каждый раз жертва была похожа на рагу. И сколько копы ни принюхивались, они не нашли ни единой зацепки.

Я снова подумал, не сдать ли им Байрона. Может, голем мне соврал, может, он и есть Мацератор? Но големы убивают только в том случае, если их для этого запрограммировали. И отсюда вопрос: кто написал код для Байрона?

Я покачал головой. Детектив я или нет, но способности к дедукции у меня немногим лучше, чем у среднего копа.

Разница в том, что я пользуюсь интуицией.

* * *

Я три раза вывернул свое пальто наизнанку и обратно, пока оно не сделалось резиновым, и с его помощью переложил останки в бак. Мне приходилось заниматься и более грязной работой, но хуже этой не было ничего. А самым ужасным было убирать в бак срезанное лицо. Мертвые глаза были похожи на куриные яйца. И мне казалось, что они на меня смотрят.

Вскоре на ковре осталось только темно-красное пятно. Но на моем ковре множество пятен, и у каждого своя история.

Запачканное кровью пальто я вывернул туда-обратно еще пять раз, пока оно не стало чистым, а потом еще один — чтобы сменить резину на «чертову кожу». Затем я стащил мусорный бак вниз по лестнице и взял Байрона за руку.

— Здесь все еще темно, — сказал он. — Что это вы сюда приволокли?

— Не важно, — сказал я. — Держись крепче, здоровяк.

Я сжал руку Байрона так крепко, что глина начала продавливаться между пальцами. А потом приоткрыл местную пространственную аномалию, скатал голема в шар размером с мандарин и сунул в карман. Бак с мусором я превратил в бумажную гирлянду и повесил на шею. А потом поднял себя, сложил пополам и просунул в щель между камином и лотком для угля.

Вокруг, как всегда, поднялся вой, пока я прорезал себе путь сквозь стаю пограничных волков (когда ты складываешься пополам, у тебя появляется острый край), но очень скоро они отстали. Пограничные волки считаются защитниками космоса, но на самом деле это просто тупые животные. Вскоре я уже был среди струн. Теперь время продолжало идти только для меня одного, и на мгновение, всего лишь на короткое мгновение, я услышал доносящуюся издалека тишину точки покоя.

— Джимми, — прошептал я, — ты здесь?

И тут граница надвинулась на меня снова. Я прорвался сквозь очередную волчью стаю и просочился в новую щель в стене реальности, унося в кармане голема и на шее нарезку из девушки.

А потом с грохотом свалился на пол, покрытый слоем пыли и крысиными какашками.

* * *

— Зачем ты явился в мои владения?

Голос доносился из угла. Это была не комната, а темное пространство, в котором имелись углы. Эти углы двигались. Голос отражался от потолка, но это был не потолок, а нечто мягкое, непонятное, нависающее над нашими головами. Каждое слово сопровождалось влажным шлепком. Как будто сверху падали капли какой-то густой жидкости.