Лучшие страхи года - Страница 78

Я решил, что все равно посмотрю фильм. Я знал, что куда приятнее было бы это сделать несколько дней спустя, когда Ивонн почувствует себя лучше, но после стольких лет ожидания я больше не мог терпеть.

В тишине спящего дома я уселся перед телевизором и нажал на пульте кнопку «пуск». Титры появились точно так же, как в маленьком кинотеатре пятнадцать лет назад. Вначале картинка пару раз дернулась, но потом выровнялась. Качество было хорошим, звук — чистым, а музыка — такой же навязчивой, какой осталась в памяти. В глубине души я боялся, что все будет не совсем так, как мне запомнилось, но начало было столь же прекрасным, и мне не терпелось увидеть мальчика, идущего к дому фермера. В нужный момент он появился, и закадровый голос героя рассказал об одержимости числом четыре. Меня охватила дрожь.

Пока камера плыла по кухне, я заметил множество новых деталей, ускользнувших при первом просмотре. Во-первых, буфет, очень напоминавший тот, что действительно был когда-то у родителей жены. Мать героини тоже очень напоминала мать моей Ивонн. Я затаил дыхание, когда юная Ивонн начала спускаться по лестнице, но тут же был совершенно сбит с толку.

Девушка совершенно не напоминала ту, что запомнилась мне. У актрисы были темные волосы, а сама она оказалась пухленькой, в противоположность довольно тощей предшественнице. Словно нарочно не обращая внимания на мое замешательство, актриса играла эту роль так, будто та всегда принадлежала ей.

Выйдя из дома, они уселись на скамейку — точно как я помнил, — и вся сцена с пуговицами повторилась в полном согласии с моими многолетними рассказами. Насколько я мог судить, прогулка по полям и по лесу была точно такой же, картина за картиной, а любовная сцена была выполнена так же тщательно и осталась такой же загадочной. Теперь я мог понять людей, недовольных юным возрастом актеров, но сцена была почти полностью построена лишь на догадках зрителя — режиссер подсказывал, а не показывал.

Разочарованный своей очевидной неспособностью верно вспомнить фильм, сцены с возможным соперником я смотрел уже совсем не с той страстью, как раньше. Я столько раз пересказывал фильм, а теперь замечал эти изменившиеся детали — и они означали, что я описывал неправильно все с самого начала, сразу после первого просмотра.

Я был слишком зол на себя, чтобы насладиться оставшейся частью фильма, и внезапно он показался мне беспредельно затянутым. Я заставил себя досмотреть и как раз задумался, соберусь ли вообще показать фильм Ивонн, когда наконец возникла финальная сцена. Нападение на занимающуюся любовью парочку было таким же внезапным и почти таким же неожиданным, как и раньше. Но и тут я ошибся в деталях. Не герой, а второй мальчишка брел назад в деревню, заходил в темный гараж. Он вскарабкался на стул, привязал веревку и, еле заметный в темноте, повесился под музыку, заглушившую звуки.

Появились и исчезли титры. Я снова положил диск в простую коробочку без надписей и решил готовиться ко сну. Я запер дом и выключил почти весь свет, кроме лампы на лестнице, но тут мне захотелось взглянуть на спящую Ивонн. У меня возникло чувство, что что-то не так, но я все-таки вошел в комнату.

Там, в нашей кровати, лежала темноволосая женщина. Я стоял очень тихо, потому что ни в коем случае не хотел ее будить. Внезапно я понял, что дрожу, и отступил за дверь, не зная, что делать. На верхней площадке лестницы висела наша свадебная фотография, и мне стоило немалых усилий удержаться на ногах, когда на снимке двенадцатилетней давности я увидел себя рядом с хорошенькой, пухленькой, темноволосой девушкой.

Той ночью я уснул на кушетке, а на следующее утро поднялась привычная суматоха — дети завтракали, их надо было отвезти в школу, а потом самому отправиться на работу. Прежде чем уйти из дома, я что-то прошептал темной спальне, стараясь не думать о том, кто лежит там под одеялом.

Не знаю, как я пережил наступивший день. Все, о чем я мог думать, — моя жена изменилась. Это было нелепое утверждение, поскольку свадебная фотография показывала, что я ошибаюсь. Я совершенно точно не чувствовал себя сумасшедшим и весь день рассматривал каждую возможность, но единственное, что имело смысл, — я невероятно, колоссально ошибся. Это, конечно, не убедило меня, и вечером я возвращался домой в величайшей тревоге. Я завел машину в гараж и постоял в темноте. Входить в дом не хотелось. Вопреки смятению, охватившему рассудок, я осознал, что меня беспокоит не темноволосая женщина в нашей спальне, а путаница с героями фильма. Когда же я понял, что думаю о последней сцене, то наконец вошел.

Дочь поздоровалась со мной в прихожей так, будто ничего не случилось. Она радостно воскликнула:

— Мамочке лучше, она уже встала.

Я прошел на кухню, где темноволосая женщина готовила ужин. Когда я входил, вторая дочь попалась навстречу с бодрым: «Привет!», а женщина, увидев меня, улыбнулась. Она подошла и взяла мои руки в свои.

— Ты посмотрел этот фильм вчера вечером, да? — спросила она.

Я признался, что так и сделал.

— Понимаю, — сказала она. — Мы собирались посмотреть его вместе, но ведь ты столько лет ждал, и тебе не терпелось взглянуть, все ли там так, как запомнилось. Думаю, ты не расстроишься, если я скажу, что, когда встала сегодня в полдень, просто ни на что не была способна — только сидеть перед телевизором. Я решила, что тоже могу посмотреть фильм одна. Он действительно замечательный, но конец ты запомнил неверно, да?

Я покачал головой.

— Но ты был прав насчет Ивонн… Она в точности как я.