Лучшие страхи года - Страница 72

К оглавлению

Она была моей младшей сестрой, и она умерла.

Ее убили.

* * *

История была громкой. У меня была фотография, на которой я плачу на похоронах. Ее напечатали в общенациональной газете.

«Прощание с ангелом» — такой был заголовок.

* * *

Но это было не прощание, вовсе нет.

Сразу после убийства Элис-Джейн пришла ко мне в комнату.

А еще через пару часов меня отвезли в больницу.

* * *

Я прервалась, чтобы высморкаться.

Тиш продолжала меня обнимать.

Я спросила у нее, на чем я остановилась.

— Тебя отвезли в больницу.

— Ага. И хорошо, что отвезли. Я не смогла бы остаться в доме после того, как ее увидела. Меня накачали успокоительным, и, когда я проснулась, меня стал расспрашивать психиатр. Он подарил мне игрушечного медвежонка.

Меня бросило в дрожь.

Тиш включила обогреватель:

— И что ты рассказала психиатру?

— Что Элис-Джейн убили мои родители.

Тиш зажала рот ладонью.

Я продолжила свой рассказ.

Я рассказала ей, как улыбчивое лицо психиатра вдруг застыло, а потом он стал расспрашивать дальше. А я поинтересовалась у него, когда папа с мамой меня навестят. И он сказал, что они меня любят, но вряд ли смогут прийти ко мне в ближайшее время.

Он был прав. Они не пришли.

Вместо этого было много перешептываний в коридорах и еще больше вопросов. Приходили полицейские. Надарили мне еще медведей. А однажды тетка из опеки спросила у меня, с кем я хотела бы жить. Я сказала, что с бабушкой и дедушкой. И поэтому я переехала к дедушке и бабушке Робинсонам, и пусть ей земля будет пухом.

— Так это на ее похороны ты ездила? — уточнила Тиш.

— Ага. И поэтому на поминках я была чем-то вроде звезды. Все друзья и соседи моей бабушки прекрасно меня помнили. Я была их малышкой. Мистер и миссис Нэш жили в соседнем доме, и миссис Нэш присматривала за мной, когда бабушки с дедушкой не было дома.

Я замолчала.

Тиш погладила меня по волосам.

Я посмотрела в свой пустой стакан.

Она подлила еще водки.

А потом, неожиданно, я поняла, что мне надоела эта давнишняя история. И я ушла спать.

Всю ночь я слышала, как Тиш бродит по своей комнате и не может уснуть.

* * *

Начало декабря выдалось каким-то скучным и бестолковым. Мы даже ничего приличного себе не купили. В доме стоял дубак.

Трудно оставаться жизнерадостной, когда знаешь то, что знаю я, и другой человек тоже это знает. По крайней мере, большую часть.

Мы с Тиш скупили все диски с фильмами Киану Ривза, какие только смогли найти.

Мы слишком много времени проводили вместе, так что не знать она не могла.

* * *

В середине декабря брат снова позвонил.

* * *

— Эй, — сказала Тиш после звонка. — Эй.

Она не могла утешить меня какой-нибудь бессмысленной фразой, вроде: «Но не может же все на самом деле быть так плохо!», потому что до сих пор не знала точно, насколько все плохо. После прошлого раза мы на эту тему больше не говорили.

— Как же мне хочется, чтоб Рождество осталось позади, — призналась я.

— Ну конечно, — откликнулась она. — Конечно.

* * *

В Рождество мы с Тиш смотрели фильмы с Киану Ривзом.

У него был прекрасный костюм в «Джонни Мнемонике».

В «На гребне волны» в нем было прекрасно все.

Но нашим любимым фильмом была «Скорость».

Мы сходили с ума и от его футболки, и от его фигуры, и от того, как он спас героиню. Приятно думать, что всегда найдется мужчина, который спасет девушку.

Мы ели карри, сидя на диване и закутавшись в одеяла, и мечтали о том, чтобы хоть на денек поменяться местами с Сандрой Баллок.

* * *

Глубокой ночью, когда мы вытащили из проигрывателя последний диск, Тиш налила еще глинтвейна, и мы выпили за очередное пережитое Рождество.

— Хороший план ты придумала, — сказала я.

— Мне тоже так кажется. — Она улыбнулась, а потом небрежно спросила: — Как ты себя чувствуешь, детка?

— Потрясающе отдохнувшей, — ответила я.

И это была правда. После фильмов, выпивки и еды, которую не приходилось готовить самой, я всегда чувствовала себя замечательно.

— Отлично, — сказала Тиш.

Она была права, все отлично прошло. Если не считать еле слышного шепота, чьих-то слов, плывущих в воздухе вокруг меня. Я осмотрелась по сторонам, проверяя, не смогу ли увидеть того, кто их произносит.

— Что там? — спросила Тиш.

И тут я увидела образ. Тело, лицо. Давно уже я не видела ее так ясно.

— Там был какой-то шум за дверью?

— Не совсем. Послушай, Тиш, иди-ка спать. Или позвони кому-нибудь из друзей и спроси, нельзя ли к ним приехать.

— Это еще зачем?

— Мне нужно поговорить.

— Ну, так в чем проблема, говори, — напряженным голосом предложила она.

— Я не с тобой говорить собираюсь, — ответила я.

— А с кем же еще?..

Я видела, как исказилось ее лицо, когда она поняла.

— О господи. Что, прямо здесь? Ты же мне обещала!

— Просто уйди к себе в комнату, и все будет в порядке.

Она убежала.

Перед захлопнувшейся дверью возникла маленькая Элис-Джейн.

Она пришла поздравить меня с Рождеством.

* * *

После я напоила Тиш горячим сладким чаем. Она была в шоке, и ее всю трясло, хотя обогреватель был включен на полную. Я набросила на нее еще пару одеял поверх пухового. Но она продолжала дрожать.

Я залезла к ней, обняла ее и говорила: «Эй, эй», пока она плакала. Как обычно и делают.

Но это не помогло.

Это никогда не помогает.

* * *

Она проспала до полудня, а когда проснулась, попыталась сделать вид, будто все хорошо, но даже себя не смогла обмануть.