Лучшие страхи года - Страница 61

Лора не пошла его искать, хотя он не вернулся ни к ужину, ни к рассвету. В тот вечер она уложила детей позже обычного и утром, услышав стук двери, не стала вставать.

Когда она наконец вышла из спальни, Рич сидел за кухонным столом и разглядывал свои ладони. Лора уселась напротив, и через некоторое время он заговорил.

— Меня предупреждали, что вернуться сюда будет трудно, — сказал он и на этот раз не отдернулся, когда Лора взяла его за руки. — И мне казалось, что все хорошо, но потом… Здесь что-то есть, и я как будто вижу то, что мне нельзя видеть, и становится все хуже и хуже. Как будто кто-то тычет пальцем в мою голову. — Он посмотрел в окно, словно боялся, что за ним следят.

Лора промолчала, но подумала о том, каким умным ей казался Рич, когда они учились в школе, как быстро он замечал то, на что она не обращала внимания, и что ей сразу следовало знать — он не изменится.

— Давай уедем, — предложил Рич и поцеловал ее пальцы. — Я пока сам не знаю куда, но первое время мы можем пожить у моих предков.

Лора высвободила руки, встала и подошла к окну.

— Здесь мой дом, — ответила она.

Глаза Рича расширились, и в них мелькнула боль.

— Я знаю, детка, но это нехорошее место. Нам нужно бежать отсюда.

«Уж я-то знаю. Или тебя выгонят, или заберут».

— То есть, — сказала Лора, — или я уезжаю с тобой, или ты уезжаешь один.

— Что? Нет, я не то хотел…

— Я знаю. — Она повернулась к нему с улыбкой, смаргивая слезы. — Я прогоняю тебя, Рич. Я изгоняю тебя из своей жизни. И из Лощины.

Развод дался им нелегко — но чего еще было ждать, когда они оба любили друг друга. Рич звонил ей и оставлял сообщения, злился, плакал и умолял, и Лора прослушивала их все, обхватив себя руками с такой силой, что к концу сообщения на коже выступали синяки. Тоби стал больше капризничать, а Дженни повадилась по ночам забираться в ее постель.

Но Рич стал свободен. Рич вырвался, и она никогда, никогда не отдаст его им. Даже если ночами она будет просыпаться и плакать над пустой половиной кровати. Даже если ей снова придется наблюдать за жизнью со стороны.

Огни перестали мерцать, и шепот утих. И теперь, отрицать уже было нельзя, ей предстояло увидеть, как Джентльмены приближаются к ее дому. «Я пыталась, пыталась, — подумала Лора. — Я могла бы отослать детей, могла бы…»

Но что бы изменилось? Женщины старшего поколения, такие, как Лорина няня, отсылали своих детей из города. А потом умирали в одиночестве и забвении, потому что так отчаянно стремились разорвать связь между Лощиной и теми, кого любили, что заодно разрывали и нить своей жизни. Но и этого было мало.

Лора в набитой битком машине, с детьми на заднем сиденье, смогла доехать только до городской черты, а потом силы ее оставили, и она обнаружила, что не может сдвинуться с места. Она даже подумывала о том, чтобы огородить дом солью и железом, как сделала одна женщина в 2009 году, но через пару месяцев в доме взорвался газ, и вся семья погибла. Джентльмены забрали свое. Ты вверяешь им свою жизнь, а в ответ позволяешь ее забрать.

Эта сделка была заключена давным-давно, в те времена, когда Лощина только появилась. А условия сделки приходится выполнять.

Зазвучала слабая мелодия, пробежала дрожью по оконным стеклам и передалась кончикам пальцев. Первым побуждением Лоры было ее описать, и она задумалась о звуках флейты, криках совы и плачущей горлицы, прежде чем услышала в ней зов.

«Все правильно, — сказал ей голос. — Дети умирают, и если одному из них придется умереть, кто сможет сделать выбор, как не мать?» Лора выпрямилась на диване, зная, что выглядит сейчас в точности как ее мама, а потом поднялась на ноги.

Она бесшумно вошла в спальню и посмотрела на детей. «Тоби, — думала она, — он слишком маленький, чтоб понимать, что такое болезнь. Нет, Дженни, потому что она хоть сколько-то, но прожила. Нет…»

Ей послышался какой-то неясный шум, фальшивая нота в музыке Джентльменов.

«Решай. У тебя есть время. Решай».

Но шум не исчезал, прорывался пульсацией, как… телефонный звонок, и Лора обернулась как раз вовремя, чтобы заметить яркий красный огонек автоответчика.

— Эй. Привет. Это я, — раздался голос Рича сквозь потрескивание пленки. — Послушай, я понимаю, что ты спала… Надеюсь, я детей не разбудил, прости! Но мне очень нужно с тобой поговорить.

Он продолжил, но Лора не слушала. Его голос был взволнованным и хриплым, совсем непохожим на обычный тон Рича, но этого хватило, чтобы заглушить зов Джентльменов.

Лора снова посмотрела на детей. Она могла войти в комнату, вернее, она уже вошла, чтобы выбрать одного из детей и вынести его наружу. А позже, когда ее ребенок умрет, можно будет сказать себе, что она не делала этого, а просто смотрела со стороны.

Она подумала о диадеме и о Кайле.

Дженни шевельнулась, хлопнула ладонью по пустой половине кровати, где раньше лежала Лора, и подскочила:

— Мамочка?

— Лежи, детка, — сказала ей Лора. Она обхватила себя руками, не смея обнять свою дочку в последний раз, чтобы не утратить решимости. — Оставайся здесь и спрячься под одеялом. Я сейчас вернусь… — Поймав себя на лжи, Лора покачала головой. — Спи крепко, милая. Я люблю тебя…

Она отвернулась, не ответив на испуганный возглас Дженни, и закрыла за собой дверь. Последние секунды сообщения не записались, потому что закончилась пленка, и Лора, проходя мимо телефона, погладила его пальцем:

— Тебя я тоже люблю.

Наконец, она зажмурила глаза, распахнула входную дверь и вышла на свет. Мелодия зазвучала снова, она была ближе, окутывала ее, и Лора со вздохом открыла глаза. Две дюжины пар глаз смотрели на нее не мигая.